Аристотелевская картина мира

План

1. Текст как отражение картины мира

Язык, выполняя свои основные функции, запечатлевает полученные знания и передает их, отображая картину мира. Индивидуальная картина мира героя текста, художественная картина мира автора и концептуальная картина мира в целом являются единой, взаимосвязанной иерархией, и могут рассматриваться как соотношение «часть и целое». Они представляют собой когнитивно-эмоциональное единство, объединяя весь культурно-исторический опыт общества по деятельному освоению мира. Эти картины отражают общую картину мира, в структуру которой инкорпорирована модель восприятия мира. Художественная картина мира отражает сегментированный отрезок действительности, преломленный через призму восприятия конкретного индивида и получивший эмоциональную оценку, перейдя в сферу субъективного опыта. При сопоставлении информации художественного текста и энциклопедических знаний об одном и том же объекте (городе) оказывается, что текст как информационная структура представляет собой единство, в котором лингвистическими средствами реализуется репрезентация картины мира. Он включает два основных типа информации: объективную информацию - информацию об объектах действительности - и субъективную информацию, информацию, связанную с субъективной оценкой объектов действительности. Автор, интерпретируя картину мира в своем произведении, выбирает «свои» признаки и характеристики картины мира, а затем и адекватные лингвистические средства для ее выражения, обращается к читателю, организуя процесс речевого общения.

Хранящиеся в памяти знания, информация представлены в виде систематизированной абстракции и отдельных слов-активаторов, которые и помогают активировать эту информацию, так как и те и другие имеют общее семантическое основание. Наш анализ языкового материала художественных произведений подтвердил существование связи слова-активатора и кореферентных выражений, которая выражается в наличии общего семантического компонента. Причем, это характерно и для английского и для русского и для немецкого языков. Подобный вывод можно проиллюстрировать примерами из художественного произведения Т.Драйзера «Сестра Керри».

Из общей массы топикальных цепочек, имеющих единую референтную соотнесенность, мы выбрали топикальную цепочку «город».

Действие романа происходит в городе Чикаго, т. е. городе, который существует в реальной действительности. Выбор темы обусловлен тем, что у каждого человека в памяти имеется фрейм или кластер, связанный с понятием «город». Конкретный город, существующий в реальной действительности, кроме объективных, имеет какие-то особенные, характерные признаки, которые позволяют нам узнать его среди множества городов мира, даже если мы ни разу не бывали там. Именно эти характерные признаки позволяют нам отличить Лондон от Парижа, Берлин от Токио, Чикаго от Вены и т. д. Это результат культурного развития общества и познания, который находит отражение в языке. По мере развития сюжета у читателя формируется понятие «город Чикаго». Информация структурируется и распределяется по кластерам в соответствии с характером признаков. По мере накопления сведений о городе происходит формирование схемы понятия, т. е. формируется «фрейм» города Чикаго. Репрезентация концепта происходит по дифференциальным признакам. Один фрагмент кореферентной цепочки содержит информацию только об одном дифференциальном признаке.

Наша память хранит отдельные слова, помогающие активировать как отдельные признаки, так и целые ситуации, позволяющие узнавать концепт в дискурсе. Причем, при терминальной номинации слово-активатор указывает именно на этот характерный, дифференциальный признак. Например: «большой город», «гигант», «магнит», «улей», «лабиринт» и т. д.

Активатор «большой город»:

There was the great city, bound more closely by these very train, which came up daily.

(Dreiser, 1968, Ch.I, p.22)

Und eben durch diese taglich verkehrenden Zuge wurde die grobe Stadt doch viel naher geruckt.

(Dreiser, 1955, K. II, s. 5)

Впереди лежал большой город, который связан со всей страной ежедневно прибывающими туда поездами.

(Драйзер, 1986, гл. I, с. 19)

(Далее см. приложение 2 (1))

Активатор “лабиринт”:

The great streets were wall-lined mysteries to her; the vast offices, strange mazes which concerned far-off individuals of importance.

(Dreiser, 1968, Ch. II, p. 38)

Die breiten Straben schienen ihr ummauerte Geheimnisse, die groben Burohauser Labyrinthe, die nur ein paar wichtige Menschen anginge, irgendwo.

(Dreiser, 1955, K. II, s.14)

Длинные улицы были для нее двумя рядами тайн, отгороженных стенами, а обширные конторы - загадочными лабиринтами, где сидят неприступные важные господа.

(Драйзер, 1986, гл. II, с. 37)

(Далее см. приложение 2 (2))

Активатор «гигант»:

1. Ah, the long winter in Chicago - the lights, the crowd, the amusement!... This was a great, pleasing metropolis after all.

(Dreiser, 1968, Ch. III, p. 50)

Oh, der lange Winter in Chicago - Licht, Menschen, Vergnugen! Wenn man es recht bedachte - eine grobe, schone Stadt.

(Dreiser, 1955, Ch. III, s. 21)

А впереди зима, долгая зима в Чикаго - огни, веселая толпа, развлечения!... В конце концов в этом городе-гиганте приятно жить.

(Драйзер, 1986, гл. III, с. 48)

2. The city has its cunning wiles, no less than the infinitely smaller and more human tempter. There are large forces which allure with all the soulfulness of expression possible in the most cultured human.

(Dreiser, 1968, Ch. I, p. 22)

Die Stadt hat ihre schlauen Kniffe, nicht weniger als der unendlich kleinere und menschlichere Versucher. Gewaltige Krafte locken mit all der Empfindungsstarke, die dem kultiveirtesten menschlichen Geiste zu Gebote stehen.

(Dreiser, 1955, K. I, s. 5)

Большой город с помощью своих коварных ухищрений обольщает не хуже иных соблазнителей, самый опытный из которых микроскопически мал по сравнению с этим гигантом и несет человеку гораздо меньше разочарований. В городе действуют могучие силы, которые обладают такими способами проникнуть в душу своей жертвы, какие доступны лишь умному и тонкому человеку.

(Драйзер, 1986, гл. I, с. 20)

В этом примере имеет место некоторое несоответствие в образах «гигант» в русском языке и “large forces” в английском языке при переводе. Здесь имеет место субституция (гигант обладает огромными силами).

Активатор «улей», т. е. подразумевается: огромное скопление, размеры (в маленьком городе очень трудно найти огромные, многоэтажные здания):

A little way on she saw a great door which, for some reason, attracted her attention. It was ornamented by a small brass sign, and seemed to be the entrance to a vast hive of six or seven floors.

(Dreiser, 1968, Ch. III, p. 39)

Etwas weiter erblickte sie eine grobe Ture, die aus irgendeinem Grunde ihre Aufmerksamkeit erregte. Sie war mit einer schmalen Messingplatte geschmuckt und schien der Eingang zu einem gewaltigen Bienenstock von sechs oder sieben Stockwerken zu sein.

(Dreiser, 1955, K. III, s. 15)

Вскоре огромная дверь почему-то привлекла ее внимание. На ней красовалась медная дощечка; видимо это был вход в громадный шести- или семиэтажный улей.

(Драйзер, 1986, гл. III, с. 38)

Активатор “магнит”:

Its many and growing commercial opportunities gave it widespread fame, which made of it a giant magnet, drawing to itself, from all quarters, the hopeful and the hopeless - those who had their fortune yet to make and those whose fortunes and affairs had reached a disastrous climax elsewhere.

(Dreiser, 1968, Ch. II, p. 36 - 37)

Die zahlreichen, immer zunehmenden geschaftlichen Moglichkeiten erwarben der Stadt einen bis in die Ferne dringenden Ruhm, der sie zu einem Riesenmagnet machte - von allen Seiten zog er die Menschen an. Hoffnungsvolle, Hoffnungslose - die ihr Gluck erst noch suchen mubten und solche, deren Schicksal und Geschafte schon irgendwo anders gestrandet waren.

(Dreiser, 1955, K. II, s. 13)

Он завоевал громкую славу своими многочисленными и неуклонно развивающимися коммерческими предприятиями, открывавшими перед людьми широкие возможности. Он стал магнитом, притягивавшим к себе со всех концов страны и тех, кто был полон надежд, и тех, кто успел потерять их; тех, кому еще предстояло сделать карьеру, и тех, кто уже потерпел крушение где-нибудь в другом месте.

(Драйзер, 1986, гл. II, с. 35)

Несоответствие в образах при переводе в русском и английском в этом случае можно объяснить тем, что сема «большой» в русском языке не присутствует в слове «город». С этой целью (см. пример ниже) употребляются определения «огромный», нет необходимости в повторном ее употреблении. В английском языке эта сема входит значение слова “city” (“большой город») – определения нет. Поэтому, чтобы все-таки подчеркнуть размеры в английском языке используется определение.

Here was the great, mysterious city which was still a magnet for her. What she had seen only suggested its possibilities.

(Dreiser, 1968, Ch. VII, p. 91)

Hier war die grobe geheimnisvolle Stadt fur sie noch immer ein Magnet. Was sie gesehen, lieb ihre Moglichkeiten nur ahnen.

(Dreiser, 1955, K. VII, s. 45)

Здесь же был огромный таинственный город, все еще притягивающий ее к себе, точно магнит. То, что она успела увидеть, говорило о необъятных возможностях.

(Драйзер, 1986, гл. VII, с. 89)

Наличие общего семантического компонента в словах-активаторах нескольких (русского, английского, немецкого) языков является обязательным условием соотнесения слова-активатора и концепта. Концептуальная модель универсальна. Как известно, слова соотносятся с объектами окружающего мира через значение. Кореферентные выражения независимо от языка имеют один общий денотат, обозначая единый объект действительности. Возникает расхождение и в реализации категории рода: в русском языке “город” мужского рода, в немецком языке – женского, в английском языке категория рода отсутствует.

Across wide stretches of flat, open prairie they could see lines of telegraph poles stalkinging across the fields toward the great city.

(Dreiser, 1968, Ch. I, p. 29)

Auf weiten Strecken flachen offenen Landes sahen sie Telegraphenstangen uber Weisen der groben Stadt zueilen.

(Dreiser, 1955, K. I, s. 9)

Из беспредельных просторов ровных и голых прерий к большому городу шагали по полям шеренги телеграфных столбов.

(Драйзер, 1986, гл. I, с. 28)

Исследуемое понятие «город» представляет собой целую микросистему. В процессе реализации языком своей коммуникативной функции, при описании какой-то ситуации, активизируются все лексические единицы, имеющие отношение к этой ситуации [Зуева, 1989, с. 92]. Это еще раз подтверждает наш вывод о том, что ситуация является структурой представления знаний. Понятие «город» соответствует вполне реальному предмету в действительности. (Город имеет свои признаки и особенности, относительно города субъектами выполняются определенные действия (перемещения), о нем создается определенное мнение и т. д.). В блок, объединенный значением «город», вошли прилагательные и глаголы, чьи лексические единицы, содержат семы: «большой», «незнакомый». Детальный компонентный анализ семантических значений глаголов, обозначающих перемещение и состояние объекта, и прилагательных, определяющих признаки, выявляет, что значения и тех и других характеризуются общностью денотата; частичным совпадением семного состава значений; различием дифференцирующих сем. Дифференцирующие семы выделяют различия в ролевом статусе участников: сема субъекта состояния; сема интенсивности. Взаимосвязь значений глаголов и прилагательных, характеризующих объект состояния, очевидна. Оказалось, что семантический компонент прилагательных, глаголов совпадает с семантическими компонентами слов-активаторов (см. таблицу).

сема

«большой»

великий, большой, крупный,

необъятный, огромный, громадный, гигантский, (быстро) растущий,

развертывающийся

увеличивать, прибывать

«незнакомый»

неизвестный, незнакомый,

загадочный, таинственный

таить (в себе)

«притягательный»

удивительный, притягательный, изумительный, пленительный, заманчивый

вызывать (любопытство),

привлекать (внимание)

Всякий текст, при взаимодействии со знаниями получателя (языковыми и энциклопедическими), продуцирует в его сознании некоторое психическое отображение сегмента внеязыковой реальности. Все характеристики текста, в том числе и лингвистические, отражены в категориях концептуальной картины мира.

2. Категории концептуальной картины мира 2.1 Сема бытийности

В художественном тексте содержится набор информационных компонентов или категорий, обязательное присутствие которых продуцирует в сознании получателя психическое отображение сегмента языковой реальности. Это, прежде всего, сведение об имени внеязыкового объекта, о котором идет речь в тексте. Другой информационный компонент – сема бытийности, т. е. то, что соединяет слово любого языка и объект действительности. Сема бытийности указывает, что имя в тексте – не абстрактная языковая единица, но соотносится с определенным внетекстовым объектом. Этот вид информации может содержаться в глаголе-сказуемом либо как его основное значение (бытийные глаголы, особенно «быть», «существовать» и т. п.), либо как одна из сем («действовать» или «обладать признаком»?подразумевает существование).

2.2 Категория места

Соотнесение имени в художественном тексте и объекта реальной действительности предполагает определение его положения в пространственно-темпоральных плоскостях. В художественном тексте мы имеем дело с категорией места: описания и названия улиц, частей города, административных и жилых кварталов, названия городов и рек. Эти названия несут фактуальную информацию. Мы их узнаем и соотносим с объектами, существующими в действительности.

Располагая фоновыми знаниями, мы можем определять место, расстояние, размеры, прогнозировать события и т. д.

There was the great city, bound more closely by these very trains which came up daily. Columbia City was not so very far away, even once she was in Chicago.

(Dreiser, 1968, Ch. I, p. 22)

Und eben durch diese taglich verkehrenden Zuge wurde die grobe Stadt doch viel naher geruckt. Columbia war nicht so sehr weit – selbst wenn Carrie sich dann in Chicago befand.

(Dreiser, 1955, K. I, s. 5)

Впереди лежал большой город, который связан со всей страной ежедневно прибывающими туда поездами. И не так уж далеко находится городок Колумбия-сити, чтобы нельзя было поехать в родные края даже из Чикаго.

(Драйзер, 1986, гл. I, с. 19)

2.3 Категория величины

Достаточно интересным оказалось отражение категории величины. Из вышеприведенного предложения даже несведущий читатель догадается о том, что Чикаго превосходит по размерам Колумбия-сити. Это достигается за счет языковых средств. Одним из регулярных семантических компонентов, повторяющихся в процессе номинации объекта, является “большой город”. Противопоставление размеров (“большой город”) Чикаго и (“городок”) Колумбия-сити в русском языке подчеркивается употреблением суффикса - “ок”. В английском языке наличие определенного артикля “the city” сигнализирует о предынформации о внетекстовом объекте и наличии семы бытийности. Семантический компонент имплицируется. Лингвистическое знание о наличии такого объекта в языке присутствует у его носителя. Отсутствие определенного артикля свидетельствует об отсутствии семантического компонента «большой город». В немецком языке употребляется только имя собственное. Кроме артикля сема бытийности может содержаться в дейктических словах:

Here was the great, mysterious city which was still a magnet for her. What she had seen only suggested its possibilities.

(Dreiser, 1968, Ch. VII, p. 91)

Hier war die grobe geheimnisvolle Stadt fur sie noch immer ein Magnet. Was sie gesehen, lieb ihre Moglichkeiten nur ahnen.

(Dreiser, 1955, K. VII, s. 45)

(Драйзер, 1986, гл. VII, с. 89)

Названия улиц города, а также театров, отелей, ресторанов, заведений в художественном тексте помогают узнать место, объект в реальной жизни и соотнести его с тем, что описано в художественном произведении:

Upon street-lamps at the various corners she read names such as Madison, Monroe, La Salle, Clark, Dearborn, State.

(Dreiser, 1968, Ch. III, p. 40)

Auf Strabenlaternen, an den verschiedenen Ecken las sie Namen: Madison, Monroe, La Salle, Clark, Dearborn, State – und ging weiter.

(Dreiser, 1955, K. III, s. 15)

На фонарях у перекрестков она читала названия улиц: Медисон, Монро, Ла-Саль, Кларк, Диборн, Стэйт, - и все шла вперед, и ноги ее уже начали уставать от ходьбы по крупным каменным плитам тротуара.

(Драйзер, 1986, гл. III, с. 38)

(Далее см. приложение 2 (5 – 8))

Фоновые знания помогают нам восстанавливать логические связи между событиями и соотносить объект, описанный в дискурсе, с объектом реальной действительности. Например, в Чикаго развита промышленность, кипит культурная жизнь, торговля, есть порт, куда приходят суда из разных стран:

‘This is Northwest Chicago’, said Drouet. ‘This is the Chicago River’, and he pointed to a little muddy creek, crowded with the huge masted wanderers from far-off water nosing the black-posted banks.

(Dreiser, 1968, Сh. I, p. 29)

‘Das ist Nordwest Chicago. Dort der Strom’, und er wies ihr ein schlammiges FluBchen, auf dem Wanderer aus fernen Gewassern mit gewaltigen Masten dem Ufer hinter schwarzen Pfosten zustrebten.

(Dreiser, 1955, K. I, s. 10)

…- Это северо-западная часть Чикаго, - сказал Друэ. – А вот река Чикаго, - добавил он, указывая на мутную реку, где, упираясь носами в усаженные черными столбиками гранитные берега, теснились трехмачтовые гиганты, пришельцы из далеких вод.

(Драйзер, 1986, гл. I, с. 29)

(Далее см. приложение 2 (9 – 14))

Любая деятельность человека, какой бы она ни была, запечатлена в языке. Кореферентные выражения фиксируют код той или иной деятельности.

В ходе исследования мы обратили внимание на группу глаголов, сопровождающих кореферентные выражения и указывающих на определенный вид деятельности относительно описываемого объекта. Подобные глаголы тоже должны содержать сему бытийности и нести информацию об исследуемом нами понятии «город»: о месте, признаках и о времени существования внетекстового объекта:

They were nearing Chicago.

(Dreiser, 1968, Ch. I, p. 29)

Sie naherten sich Chicago.

(Dreiser, 1955, K. I, s. 9)

Они приближались к Чикаго

(Драйзер, 1986, гл. I, с. 28)

(Далее см. приложение 2 (15))

То, что в одном языке может быть выражено лексически, в другом – может имплицироваться или может быть представлено формально:

She came fresh from the air of the village, the light of the country still in her eye.

(Dreiser, 1968, Ch. XIII, p. 151)

Sie kam frisch aus der Dorfluft , das Licht der freien Natur leuchtete in ihren Augen.

(Dreiser, 1955, K. XIII, s. 80)

Она явилась в Чикаго свежая, как воздух полей, лучи деревенского солнца еще блестели в ее глазах.

(Драйзер, 1986, гл. XIII, с. 148)

(Далее см. приложение 2 (16), (17))

В русском языке в качестве кореферентного выражения употребляется само слово “город”, “Чикаго”; в английском “to go out”, “to come from” и в немецком “ausgehen”, “auskommen” – во всех трех случаях происходит узнавание референта и денотата. В немецких и английских глаголах сема бытийности содержится в глаголе, при котором есть предлоги и приставки направления. В глаголах русского языка (глаголы действия) сема бытийности содержится в кореферентном выражении (значимая часть речи):

Если в дискурсе представлена целая ситуация, то можно узнать понятие “город”:

Into this important commercial region the timid Carrie went. She walked east along Van Buren Street through a region of lessening importance, until it deteriorated into a mass of shanties and coal-yards, and finally verged upon the river. She walked bravely forward, led by an honest desire to find employment and delayed at every step by the interest of the unfolding scene, and the sense of helplessness amid so much evidence of power and force which she did not understand.

(Dreiser, 1968, Ch. II, p. 38)

In dieses wichtige Geschaftsquartier wagte sich die schuchterne Carrie vor. Sie ging die van Burenstrabe in ostlicher Richtung entlang, durch eine weniger bemerkenswerte Gegend, die in eine Masse von Blockhausern und Kohlenhofen auslauft und schlieblich am Flub aufhort. Tapfer schritt Carrie vowarts. Es trieb sie der ehrliche Wunsch, Arbeit zu finden. Doch bei jedem Schritte mubte sie stehenbleiben, eine Szene zu betrachten, die sie besonders anzog, um inmitten von so viel offensichtlicher Macht, die sie nicht begriff, uberkam sie ein Gefuhl der Hilflosigkeit.

(Dreiser, 1955, K. II, s. 14)

В этот солидный торговый район и отправилась робкая Керри. Она шла по Ван-Бьюрен стрит, в восточном направлении, проходя кварталы, которые с каждым ее шагом теряли свое великолепие, сменяясь бесконечными рядами амбаров и угольных складов, обрывавшихся у реки. Керри храбро шла вперед,подгоняемая искренним желанием поскорее найти работу,но почти на каждом шагу задерживаясь, любуясь развертывавшейся перед ней панорамой.и чувствуя свою беспомощность среди столь явных признаков загадочного для нее могущества и силы.

(Драйзер, 1986, гл. II, с. 36)

Слова-активаторы представлены метафорами «могущество», «сила».

В некоторых случаях концепт имплицируется, т. к. несколько раньше в дискурсе была представлена цепочка кореферентных выражений: названий улиц:

Upon street-lamps at the various corners she read names such as Madison, Monroe, La Salle, Clark, Dearborn, State.

(Dreiser, 1968, Ch. III, p. 40)

Now she walked quite aimlessly for a time, turning here and there.

(Dreiser, 1968, Ch. III, p. 42)

Имеет место субституция “часть – целое” как один из видов кореференции. Улицы и их названия, взятые вместе, являются неотъемлемым признаком понятия “город” в действительности:

Auf Strabenlaternen, an den verschiedenen Ecken las sie Namen: Madison, Monroe, La Salle, Dearborn, State – und ging weiter.

(Dreiser, 1955, K. III, s. 15)

Jetzt schlenderte sie eine Zeitlang ziellos dahin, wendete sich nach der, nach jener Seite, erblickte eine grobe Firma nach der andern, hatte aber nicht die Kraft, ihre Nachforschung fortzusetzen.

(Dreiser, 1955, K. III, s. 16)

На фонарях у перекрестков она читала названия улиц: Медисон, Монро, Ла-Саль, Кларк, Дирборн, Стейт, - и все шла вперед.

(Драйзер, 1986, гл. III, с. 38)

Некоторое время она бродила безо всякой цели, сворачивая то в одну улицу, то в другую.

(Драйзер, 1986, гл. III, с. 40)

(Далее см. приложение 2 (18), (19), (20))

В вышепредставленных примерах понятие «город», а также сема бытийности имплицируются, это связано с тем, что в семантической памяти героини уже сформировалась когнитивная структура города Чикаго. Этому предшествовала достаточно подробная характеризация города, подробное указание на его части, улицы, районы.

2.4 Категория времени

Время как сложнейшая философская категория в самом общем приближении включает рассмотрение ряда вопросов: соотношение прошлого, настоящего и будущего; обратимость и необратимость времени; объективное и субъективное время и т. д. [Анисимова, 1989, с. 67]. Тексты отражают различное восприятие времени, которое является отображением общей картины мира той эпохи, к которой они принадлежат. В тексте всегда присутствуют суггестирующие элементы, под которыми И.Г. Торсуева понимает «высказывания, которые как бы исподволь подводят к определенному факту, впечатлению, событию» [Торсуева, 1986]. Это могут быть, например, числительные (даты), которые являются индикатором ключевых существительных, несущих в тексте основную смысловую нагрузку. С точки зрения лингвистики текста числительные реализуют текстовые категории времени, а также передают фактуальную, содержательно-концептуальную и подтекстовую информацию. Как правило, категория времени выражается с помощью числительных, т. е. дат:

In 1889 Chicago had the peculiar qualifications of growth which made such adventuresome pilgrimages even on the part of young girls plausible…It was a city of over 500,000, with the ambition, the daring, the activity of a metropolis of a million.

(Dreiser, 1968, Ch. II, p. 36 - 37)

Im Jahre 1889 hatte Chicago die dem Anwachsen eigentumlichen Eigenschaften, die so abenteuerliche Pilgerfahrten selbst ganz junger Madchen erklaren…Eine Stadt von uber funfhunderttausend Einwohnern mit dem Ehrgeiz, dem Wagemut, der Arbeitskraft einer Millionenstadt.

(Dreiser, 1955, K. II, s. 13)

В 1889 году Чикаго отличался всеми особенностями быстро растущего города, в котором отважные паломники, в том числе и молодые девушки, вполне могли рассчитывать на удачу…Это был большой город с населением свыше полумиллиона, но его честолюбия, дерзновения и кипучей деятельности хватило бы на столицу с миллионом жителей.

(Драйзер, 1986, гл. II, с. 35)

В ходе нашего анализа выяснилось, что категория времени в разных языках может реализовываться не только числительными. В некоторых случаях темпоральное значение передается опосредованно:

At that time the department store was in its earliest form of successful operation, and there were not many. The first three in the United States, established about 1884, were in Chicago.

(Dreiser, 1968, Ch. III, p. 43)

Zu jener Zeit befanden sich die Warenhauser noch am Anfang ihres erfolgreichen Wirkens und es gab nicht viele. Die ersten drei, die um 1884 in Amerika eroffnet wurden, waren in Chicago.

(Dreiser, 1955, K. III, s. 17)

В то время универсальные магазины только-только стали пользоваться успехом и было их еще немного. Первые три в Соединенных Штатах открылись в Чикаго приблизительно в 1884 году.

(Драйзер, 1986, гл. III, с. 41)

Для данных примеров категория времени для английского, немецкого и русского языков представлена разными средствами: в русском языке –кореферентное выражение, или деепричастие прошедшего времени с кореферентным выражением; указание на время выполняется с помощью дейксиса: “с тех пор, как..”, “в то время как..”, “с того дня, как…” и т. д. Для обозначения времени в английском и немецком языках используются слова-дейктики: “since…”, “on”, “in the course of…”, “wahrend…” и т. д. Хотелось бы внести уточнение: временной дейксис сопровождает кореферентные выражения, в какой-то мере определяя временные координаты концепта.

Для обозначения категории времени могут использоваться даже фоновые знания:

The morrow was Saturday, a half-holiday in many business quarters, and besides it was a balmy, radiant day, with the trees and grass shining exceedingly green after the rain of the night before.

(Dreiser, 1968, Ch. XXVI, p. 278)

Der folgende Tag war ein Sonnabend, in vielen Geschaften wurde nur am Morgen gearbeitet; auBerdem war es strahlendes Wetter, die LuBt so wurzig, Baume und Gras glanzten nach dem nachtlichen Regen in satterem Grun.

(Dreiser, 1955, K. XXVI, s. 152)

На следующий день была суббота, и многие предприятия заканчивали работу в двенадцать часов. Утро выдалось ясное, воздух благоухал, а деревья и трава сверкали яркой зеленью после прошедшего накануне дождя.

(Драйзер, 1986, гл. XXVI, с. 272 - 273)

Темпоральное значение передается опосредованно. В данном случае для когнитивного узнавания существенную роль играют фоновые знания, знания о той стране, на языке которой воспринимается текст. В Англии выходные дни “holidays”, “half-holiday” – будет означать «суббота, двенадцать часов». В Германии «двенадцать часов» относят к периоду времени до обеда – отсюда “wurde nur am Morgen gearbeitet”.

Для категории времени также характерны проспекция и ретроспекция. В романе M. Диккенс “Пасторалей больше не будет” можно найти примеры, иллюстрирующие ретроспекцию:

She had the river and the bridge in sight, but the road took a sudden turn and plunge and she was back again at the Pentagon, going round in circles.When she was a child she had been lost in the Hampton Court Maze. She remembered how she had run round and round…

(Dickens, 1970, Ch. IV, p. 186)

Christine went back to bed with the paper, which was about twenty times the size of the one she used to read in London.

(Dickens, 1970, Ch.IV, p. 171)

Героиня романа M. Диккенс “Пасторалей больше не будет” Кристина, сначала жившая в Лондоне, где все ей было знакомо, в том числе и характерные признаки города, его особенности, вплоть до размера газет. Этот признак так же является элементом когнитивной структуры Кристины. Живя с мужем в Вашингтоне, она отметила для себя отсутствие этого признака среди признаков Вашингтона. Всякий раз, когда она брала в руки газету, она вспоминала Лондон (далее см. приложение 2 (25), (26)). Можно обнаружить некоторое структурное несоответствие в выражении временных отношений:

I thought you had gone out of town again.

(Dreiser, 1968, Ch. XVII, p. 193)

Dachte, Sie seien wieder fortgefahren.

(Dreiser, 1955, K. XVII, s. 104)

Я решил, что вы снова уехали.

(Драйзер, 1986, гл. XVII, с. 189)

При отражении одного и того же содержания, прошедшее время при построении мысли в английском и немецком языке оказывается расчлененным на несколько компонентов, а в русском языке предстает как нерасчлененное. В английском и немецком языках явно отражена, по мнению Е.В. Тарасовой, стратификация сферы прошедшего. Время передается грамматическими и лексическими средствами. Это - отражение реального времени, и организация его обусловлена закономерностями реального мира, но с другой стороны, эта семантическая форма мышления обладает индивидуальностью, порожденной особенностями механизма отражения времени именно в данном языке. Такие структурные различия между языками связаны с различиями в восприятии мира их носителями. Различие можно усмотреть и в степени самостоятельности отражаемого временного содержания. Прошедшее не образует, по-видимому, отдельного сегмента обособленной формы мышления и переплетается, с одной стороны, с настоящим и будущим, а с другой – частично пересекается с залоговостью и модальностью.

Способность выражать модальные оттенки времени (в том числе прошедшего) с помощью форм сослагательного наклонения демонстрирует тесную связь темпоральности и модальности, т. е. оценки степени реальности отображаемого, с точки зрения отправителя (которая может соответствовать реальному положению вещей), оценка им желательности или нежелательности отображаемого, его возможности или невозможности, а также экспрессивная оценка отображаемого.

2.5 Категория субъективно-оценочной модальности

«Картина мира» художественного произведения включает не просто перечисление персонажей, предметов, фактов и т. п., она отражает отношения между ними, а также отношение автора к своему произведению. Последнее представляет собой категорию субъективно-оценочной модальности. Безусловно, текстовая модальность реализуется самыми разнообразными способами и средствами, например, глаголами мнения, которые позволяют квалифицировать все пространственно-временные элементы через восприятие наблюдателя; или использованием пары глаголов в близкой позиции в тексте, за счет чего достигается эффект субъективности / объективности оценки объектов описания. Противоречие между утверждением и модальной рамкой высказывания объясняется уже не чисто языковыми свойствами того или иного глагола, а знанием коммуникативной ситуации и знанием «картины мира». Чтобы высказывание было осмысленным, оно должно передавать некоторое сообщение, информативное для адресата, содержать достаточное для данного высказывания и для данного контекста количество смысла. Достаточность смысла ощущается на основе знания адресатом «системы языка» и соответствующей «картины мира».

Вопрос о разграничении лингвистического и экстралингвистического, о влиянии каждого из этих аспектов структуры высказывания на выбор глагола или конструкции сводится в конечном счете к таким проблемам, как семантическая структура слова, соотношение данного в высказывании с одной стороны, и известного собеседникам из пресуппозиции знания стандартной ситуации и общих сведений о мире - с другой. Однако не всегда с уверенностью можно сказать, какой именно фактор действует в каждом конкретном высказывании. Семантика высказывания и текста формируется из всех этих компонентов в их взаимодействии. И. Г. Торсуева справедливо отмечает, что «высказывание как единица текста детерминировано системой языка, что проявляется в способах отражения языком реальной действительности (видение мира), в правилах сочетаемости имен и предикатов».

«Картина мира» автора, его мировоззренческая концепция характеризуется прежде всего той ролью, которую он отводит взаимодействию универсальных и социальных категорий. Автор дает свою критическую оценку городу, выражает свое личное отношение:

It was a city of over 500,000, with the ambition, the daring, the activity of a metropolice of a million.

(Dreiser, 1968, Сh. II, p. 36 - 37)

Eine Stadt von uber funfhunderttausend Einwohnern mit dem Ehrgeiz, dem Wagemut, der Arbeitskraft einer Millionenstadt.

(Dreiser, 1955, K. II, s. 13)

Это был большой город с населением свыше полумиллиона человек, но его честолюбия, дерзновения и кипучей деятельности хватило бы на столицу с миллионом жителей.

(Драйзер, 1986, гл. II, с. 35)

Кореферентные выражения отражают и оценивают степень реальности (достоверности) отображаемого с точки зрения самого автора, желательности или нежелательности отображаемого, его возможности или невозможности, а также экспрессивности оценки отображаемого [Степанова, 1989, с. 65].

2.6 Качественная характеристика

Другим обязательным информационным компонентом смысла текста является качественая характеристика внетекстового объекта (города), отражаемого текстом, которая может получить самую разнообразную презентацию в тексте:

A half-equipped little knight she was, venturing to reconnoitre the mysterious city and dreaming wild dreams of some vague, far-off supremacy, which should make it prey and subject - the proper penitent, grovelling at a woman’s slipper.

(Dreiser, 1968, Ch. I, p. 23)

Ein schlecht gerusteter kleiner Ritter, der sich auf Kundschaft in die geheimnisvolle Stadt wagte. Carrie traumte wilde Traume von einer dunklen, weitentfernten Macht, die ihr die Stadt als Beute zu Fuben warf, als demutig vor dem Pantoffel einer Frau kreichenden Buber.

(Dreiser, 1955, K. I, s. 6)

Сестра Керри была плохо вооруженным маленьким рыцарем, который отважно ринулся на огромный загадочный город, чтобы попытать счастья, лелея безумную мечту о неясной далекой победе, когда этот город - добыча и раб завоевателя - будет лежать распростертый под женской туфелькой.

(Драйзер, 1986, гл. I, с. 21)

В группе примеров номинативные и предикативные модели, характеризуя понятие “город”, указывают на разнообразные признаки объекта.

При определении константных признаков понятия “город” употреблялись прилагательные, различающиеся по степени интенсивности признака, а для характеризации – глаголы в предикативных конструкциях. Приведенные языковые примеры подтверждают и иллюстрируют мысль о том, что при использовании предикативных и номинативных моделей для качественной и количественной характеристики объекта, в кореферентных выражениях, входящих в эти модели, содержится тот же самый регулярный семантический компонент, что содержится в словах-активаторах (метафорах).

2.7 Категория субъективности / объективности

Будучи объективной по своей природе, информация, которая хранится в системе, может передаваться только в субъективной форме. Субьективная форма – это прежде всего речевая форма. Художественный текст отражает субъективность / объективность мнения об объекте в картине мира. Анализ содержательной стороны текста предполагает учет как собственно языковых, так и экстралингвистических данных, опирающийся на «общий фонд» знаний отправителя и получателя сообщения. Очевидно, что адресат сообщения узнает из полученного им текста не только то, что обозначено «системой языка», но и многое другое, обусловленное различными факторами, прямо не обозначенными в тексте, но вытекающими из его содержания, знаниями «картины мира». Изучение того или иного языкового явления в тексте поднимает с одной стороны, вопрос о взаимовлиянии собственно языковой и внетекстовой информации, а с другой - роли этого языкового явления в создании картины мира художественного текста. Художественный текст отражает субъективное, сугубо индивидуальное восприятие окружающего мира автором и его героями. Индивидуальная субъективная картина мира гораздо уже, чем языковая картина мира, но она богаче по своему экспрессивному содержанию.

Общение между отправителем и получателем предполагает не только обмен информацией, но и предполагает выражение своего отношения к ней, ее оценку, преимущественно эмоциональную. Возникновению эмоции в большинстве случаев предшествует восприятие или интеллектуальное созерцание какого-то положения вещей и его интеллектуальная оценка как плохого или хорошего для субъекта, вероятного или маловероятного.

Действительно, большинству речевых актов предшествует некоторое мнение говорящего об информативном состоянии слушающего. Кроме того, всякий речевой акт предполагает мотивировку - объяснение того, почему говорящий хочет изменить определенным образом знания слушающего. Так, главная героиня романа «Сестра Керри» имеет свое субъективное представление о городе Чикаго, в котором она еще ни разу не была. Он для нее всего лишь «неизвестный город-гигант», который как «магнит» притягивал миллионы людей, искушая их миллионами огней, развлечениями, независимостью, свободой и большими надеждами на будущее. Это представление позже модифицируется, обогащаясь теми знаниями, которые она получает, увидев город, а точнее, увидев город, таким, каким его видит автор.

Внутренняя индивидуальная модель мира автора, индивидуальность видения им мира находит свое выражение на всех уровнях иерархически организованной структуры текста. Особенности внутренней индивидуальной модели мира обусловливают отбор именно тех элементов лексического уровня, которые по своим языковым свойствам являются наиболее действенными для отображения авторского понимания действительности, а также для реализации прагматических установок текста, достижения коммуникативной цели, поставленной автором. Система восприятия включает свои подсистемы, которые упорядочиваются по важности в зависимости от объема информации, поступающей через них в сознание человека.

Аристотелевская картина мира

Похожие курсовые работы